anchiktigra
anchiktigra СЧАСТЬЕ ЕСТЬ! Философия. Мудрость. Книги.
Автор: Аня Скляр, кандидат философских наук, психолог.
Добрые стихи. Душевные стихи. Вдохновляющие стихи. Стихи про счастье. Светлые стихи. ЧАСТЬ 2.
Так человеком оставайся.
У МЕНЯ ВСЕ ХОРОШО, А БУДЕТ ЕЩЁ ЛУЧШЕ!
Молодеть и делаться сильней.
Не бывает, чтобы нет.
Мы ею наполняем нашу жизнь!
мне нравятся люди, которых. так мало.
Не говори, что жизнь помойка, когда стратегия не та.
И видят в угрюмых прохожих — хороших людей.
И чтобы жизнь вам в радость была!
Вот и станете вы человеком.
В народе говорят, что человек,
Когда он что-то доброе свершает,
То свой земной, свой человечий век
Не менее чем на год продлевает.
А потому, чтоб жизнь не подвела
И чтоб прожить вам более столетия,
Шагайте, люди, избегая зла,
И помните, что добрые дела —
Вернейшая дорога в долголетие!
И искренней любовью отвечают !
И даже их целую иногда.
Не падай духом и не унывай.
Удача маленькой, волшебной рыбкой!
Тепло души и радости свеченье!
Мне в ладошку Счастье звёздочкой упало.
Может потому, что я о нём мечтала.
Тёплое, лучистое, нежное такое.
Самое заветное. сердцу дорогое.
Захотелось Счастьем с кем-то поделиться.
А оно ладошку греет и искрится.
Только лишь по капельке стоит дать кому-то –
Станет Счастья больше у самой. Вот чудо.
Всем, кто ждёт и верит, и мечтать умеет,
Я раздам по капле – пусть и вас согреет!
Только не бросайте, только берегите!
Сердцем согревайте и другим дарите.
НЕ ЗАПРЕЩАЙ СЕБЕ МЕЧТАТЬ!
Не запрещай себе мечтать!
Для теплых слов не нужен повод,
И ждать не надо много лет.
Дарите их в жару и в холод,
С утра, под вечер и в обед.
Они нужны, как свежий воздух,
Как неба синь, как соль земли.
Тепло дарить, ведь так не сложно
В них море ласки и любви.
Все дороги сумеешь познать…
Лишь добрые люди идут без тревоги.
Ваша жизнь – это блюдо ваше. Так готовьте его с душой!
Не бывает случайных падений.
Есть уроки, что нужно пройти.
Отряхни, не стесняясь, колени
И уверенно дальше иди.
Если в прошлом друзья предавали,
Если жизнь поджигала мосты,
Не бывает случайных падений.
Есть уроки, что нужно пройти.
Отряхни, не стесняясь, колени
И уверено дальше иди.
Если в прошлом друзья предавали,
Если жизнь поджигала мосты,
Значит, звёзды тебе подсказали,
Что не с теми общаешься ты.
Если много несчастий бывало,
В одночасье, все планы круша,
Не скули, а начни всё сначала,
Если этого хочет душа
И рискуй, за попыткой попытка
Приведёт к нужной цели потом.
Ведь тепло не от золота слитка,
А от чувств, что в сердечке твоём.
Нет, поверь, безнадёжных мечтаний,
К ним навстречу хоть шаг соверши
И судьба без особых терзаний,
Всё подарит тебе для души.
То, что в прошлом осталось, не трогай.
То, что в будущем будет, как знать?
Но шагая своею дорогой,
Все дороги сумеешь познать.
Стихи про дом, мой дом, отчий дом
Дом — это там, куда готов ты возвращаться вновь и вновь,
Яростным, добрым, нежным, злым, еле живым, еле живым.
Дом — это там, где тебя поймут, там, где надеются и ждут,
Там, где забыли о плохом — (это твой дом).
За облаками в вышине дом приготовлен мне и тебе,
Дом приготовленный Отцом, чтобы жить в нём, чтобы жить в нём.
Но чтобы в этом доме жить, нужно в сердцах своих хранить
Мир и тепло, любовь и свет.
Дом, в котором мы живём,
Расположен за углом.
Он — большой, многоэтажный,
С новым лифтом, очень важный!
Носит лихо шляпу-крышу,
Всех домов-соседей выше!
Сверху — круглая антенна
В паутине проводов,
В нём живут одновременно
Сто людей и сто котов!
— Эй, привет! — я дом встречаю,
Кверху голову задрав,
Крышей он в ответ качает:
— С добрым утром, Ярослав!
Я
Дом
Нарисую
Многоэтажный.
Конечно, он будет
Немного бумажный.
Конечно, он будет
Не очень кирпичный,
Зато — белостенный,
Зато — симпатичный.
Из этого дома наверняка
Никто никогда не прогонит щенка.
Мой любимый, светлый дом,
В нем мы счастливо живем!
Утром рано я проснусь,
очень сладко потянусь,
Маме нежно улыбнусь,
с братом крепко обнимусь.
Папа мультик нам включает,
Мама завтрак накрывает…
Вкусно пахнет в нашем доме:
Счастьем, Радостью, Любовью.
Вот стоит высокий дом.
Обойдём его с трудом,
Обежим, объедем
И зайдём к соседям.
Дом в окошках — словно сыр.
Много-много в нём квартир.
Как хорошо, легко бывает дома,
Где всё уютно, близко и знакомо;
Там от проблем укрыться можно мне всегда,
И не пугают неудачи и беда.
Я в трудный час домой спешу скорее —
Родные стены сердце мне согреют;
Родимый дом — надёжный мой причал,
Он для меня — начало всех начал!
Гостить в чужих краях доводится порою —
Там по родному дому я грущу, не скрою,
И с каждым днём всё с бОльшим нетерпеньем жду,
Когда в места родные снова я приду.
Мой дом, конечно, не дворец роскошный,
Но в нашей жизни сложной, суматошной
Нет места в мире для меня милей,
Теплей, уютней, ближе и светлей!
Посмотрите: это дом —
С крышей, дверью и окном,
И с крылечком, и с трубой,
Цвет у дома — голубой.
Заходите смело в дом!
— Приглашаете? Войдем!
В наших песнях так поётся,
Как мы думаем о том,
Что у нас всех сердце бьётся
С возвращеньем в отчий дом.
Я себе построю дом,
Много места будет в нём!
Будет в доме стол и печка.
Я пущу в свой дом овечку.
Петушка пущу в свой дом,
Ну и курочку — при нём.
И корову, и козляток,
И лошадок — поросяток.
Пса с котом — само собой,
Веселее им со мной.
Гусь мне нужен для порядка,
Кто шалит — щипнёт за пятку.
Будет филин с нами жить —
Ночью домик сторожить…
Но стал я что-то сомневаться:
А мама с папой согласятся?
Отчий дом, все оттуда стартуем
Может, знаем его не всегда.
Мы его с детской робостью любим
Мысль о нем мы несем сквозь года.
Каждый видит тот дом по особому,
Кто хибарой, а кто как дворец.
И не важно как дом тот устроенный,
Его создали Мать и Отец.
Его крыша — защита нам вечная,
Его стены — спасательный круг,
Его двери всегда приоткрытые
Его окна — нам свет в дни разлук.
Отчий дом он не просто строение,
Это образ, хранимый в сердцах.
Он — гнездо, мы — птенцы в нем пригретые.
Только там мы не чувствуем страх!
Чтобы дом построить новый,
Запасают тес дубовый,
Кирпичи, железо, краску,
Гвозди, паклю и замазку.
А потом, потом, потом
Начинают строить дом.
Пусть в вашем доме будет всё:
Любовь, покой, уют, богатство,
Пусть будет в нём всегда тепло,
Чтобы xотелось возвращаться.
Чтоб в доме вашем свет не гас,
Чтоб радость и надежда грели,
И столько было б сил у вас,
Чтоб вы всё-всё преодолели.
Чтоб добрый дом вас много лет
Заботливо оберегал,
Xранил от слёз, проблем и бед
И самым лучшим в мире стал.
Чтобы всегда в руке рука,
Глаза в глаза, к плечу плечо.
Спасательный свет маяка —
Ваш дом. А надо ли ещё?
Уже кончается дорога,
Нас разлучившая с тобой.
Осталось ждать совсем немного —
Я полечу к тебе домой.
Я полечу к тебе навстречу
К твоим словам, к твоим губам.
Всего лишь день, всего лишь вечер
Осталось ждать сегодня нам.
Сердца понять друг друга могут —
Ты собери остаток сил.
И потерпи еще немного,
Еще чуть-чуть, как я просил.
И я возникну у порога,
Я возвращусь к себе домой.
— Уже закончилась дорога,
Уже мы вместе, ангел мой!
Уже другие дни настали!
Ты — вся моя. И я — твой весь!
А те — вчерашние — печали
Уже не здесь, уже не здесь…
Как хорошо с тобой в квартире,
Как мне приятно быть с тобой.
Нет ничего прекрасней в мире,
Чем возвращение домой!
Когда у меня будет маленький дом,
Тогда заведу я в хозяйстве своем:
Двух пушистых котов,
Трех пушистых коров,
Четырех рогатеньких козочек,
Пять кружек с узором из розочек,
Шесть стаканов стеклянных,
Семь ножей оловянных,
Восемь чайников новых,
Девять ложек столовых,
Десять десертных ложек,
Одиннадцать фарфоровых плошек.
Вот сколько всего
Заведу я в хозяйстве своем,
Когда у меня будет
Маленький дом.
А счастье — это деревенский дом,
От предков унаследованный нами,
Где мирным жизнь заполнена трудом;
Клочок земли, что мы с усердьем сами
Возделываем раннею весной
И не тревожимся за урожай ночами;
Жилище скромное, где в летний зной
Всегда спасительная сень прохлады
И греет пламя очага зимой.
Покой в душе — нет сладостней отрады:
Благословлять то, что дала судьба,
И от нее не ждать иной награды.
Дни легко в бесконечность уходят
И неделя летит, как стрела.
Наконец-то я, вроде, свободен,
Отдыхайте, до завтра, дела.
Я в одном абсолютно уверен,
Что я скоро увижусь с тобой.
Это — самое лучшее время,
Когда я — по дороге домой!
Я тебе позвоню из машины:
«Накрывай, мол, готовься, встречай!»
Ты обнимешь родного мужчину,
И гореть будет ярко свеча…
Пусть таких вечеров было много,
Но к тебе тороплюсь я опять.
«Ну, кончайся, скорее, дорога!»
Надо столько всего рассказать.
Целый день новостей и событий!
Даже ты удивишься, поверь.
Я уже поднимаюсь на лифте…
Я уже позвонил в нашу дверь!
До чего же мне все тут знакомо.
Мир покоя, любви и тепла…
Наконец я приехал.
Я — дома!
— Ну, привет! Как у вас тут дела?
Будет, будет, будет дом,
не останемся без крова.
Будет дом моим трудом
возведён, дыханьем, кровью,
мужеством и теплотой,
преданностью и смиреньем…
Будет, будет — мой и твой,
в соснах, в зарослях сирени,
возле родника, в логу,
на прибрежном косогоре,
дом в тайге и дом на взморье,
дом в барханах, дом в снегу…
Не навеки, — на два дня
будет дом всегда и всюду,
если буду я, а я
буду,
буду,
буду,
буду!
Как приятно возвращаться в этот дом.
Я вхожу в него, уверенный в одном —
Что меня здесь встретит ужин и уют
Что меня здесь любят, балуют и ждут.
В этом доме, словно в сказочном дворце
Исполняются желания в конце.
Будут ночи удивительнее снов,
Будут ласки поэтичней многих слов.
Я отдамся этим ласкам и вину,
Чтоб опять влюбиться в женщину одну.
Эта женщина все время мне нужна…
Это ты — моя любимая жена.
Я хочу построить дом, окружённый садом,
Чтоб уютно было в нём, чтобы лес был рядом,
Чтобы с виду походил на цветок иль птицу,
Чтоб рассвет встречать ходил Алую Зарницу.
Я хочу построить дом, чтоб его оконца
Открывались, как глаза, с первой каплей солнца,
Чтоб дышал он красотой от черёмух белых,
Чтоб по крыше дождь грибной барабанил смело.
Я хочу построить дом, чтобы из окошка
Спелых яблок аромат набирать в ладошки,
Чтобы в доме круглый стол собирал всех вместе,
Чтоб пузатый самовар был на нужном месте.
Я хочу построить дом, рядом пруд тенистый,
Чтоб купаться в нём любил месяц серебристый,
Чтоб тропинки от крыльца по грибы ходили,
Чтоб, как в сказке, всей семьёй дружно «Жили-были»
Я хочу построить дом, а на крыше горку,
Чтоб кататься с ветерком, кто быстрей, вдогонку,
Чтобы летом в пруд лететь, а зимой в сугробы,
Чтоб от радости запеть захотелось чтобы.
Я хочу построить дом там, где звёзды рядом,
Чтоб огромный мир обнять сердцем, мыслью, взглядом,
Чтоб созвездья открывать и дарить любимым,
Чтобы знали, как они мне необходимы.
Я хочу построить дом и с друзьями вместе
Жарким песенным костром создавать поместья,
Отпускать мечту свою в голубые дали,
Чтобы искорки души золотом сверкали.
Я хочу построить дом там, где счастлив буду,
Где любовью окружен, будет каждый всюду,
Рядом с домом посажу Древо Родовое,
Чтоб питалось от земли силою живою.
На самом деле надо так немного —
Чтоб женщина любимая ждала,
Чтоб торопилась вечером дорога
Домой, когда закончатся дела.
Чтоб детские улыбки нас встречали,
Знакомый свет, домашнее тепло,
Чтоб мы любили так же, как в начале,
Как будто столько лет не утекло.
Сидеть и разговаривать с тобою —
Что может быть приятнее, скажи.
А утром небо будет голубое,
И облака на нем — как миражи.
И мир утонет в сладостной истоме,
В разнеженном движении твоем.
Как хорошо проснуться в нашем доме,
Который мы построили вдвоем.
В городе дома — домищи
И машин, пожалуй, тыщи,
А я маленький, я — гномик,
У меня из снега домик.
Он без лифта и без света,
Но мне нравится все это.
В дом большой я не прошусь,
В санки быстрые сажусь.
Съеду с горки ледяной,
Кто покатится со мной?!
У каждого есть свой дом…
У дождь и у солнца тоже,
Когда ветер покидает свой дом,
Слышно, как хлопают ставни окон,
У каждого есть свой дом…
И по-разному каждому дорог —
Дом, в котором ты был рожден
И в котором был счастлив очень.
У каждого есть свой дом…
Покидая его на рассвете,
Оставляешь дыхание в нем,
Знакомое всем навеки.
На лугах высыхает роса,
Словно слезы твои на щёках
И уносит тебя судьба
Далеко от него далеко…
Только в сердце таится печаль,
Как к любимому человеку
И разлуку несут поезда,
Уносящие вдаль для дела.
У меня, у тебя и у вас дом один —
Это слово вечно.
У каждого есть свой дом
И забыть невозможно это.
Дом переехал
Возле Каменного моста,
Где течет Москва-река,
Возле Каменного моста
Стала улица узка.
Там на улице заторы,
Там волнуются шоферы.
— Ох,- вздыхает постовой,
Дом мешает угловой!
Сёма долго не был дома —
Отдыхал в Артеке Сёма,
А потом он сел в вагон,
И в Москву вернулся он.
Вот знакомый поворот —
Но ни дома, ни ворот!
И стоит в испуге Сёма
И глаза руками трет.
Дом стоял
На этом месте!
Он пропал
С жильцами вместе!
— Где четвертый номер дома?
Он был виден за версту! —
Говорит тревожно Сёма
Постовому на мосту.-
Возвратился я из Крыма,
Мне домой необходимо!
Где высокий серый дом?
У меня там мама в нем!
Постовой ответил Сёме:
— Вы мешали на пути,
Вас решили в вашем доме
В переулок отвезти.
Поищите за угломя
И найдете этот дом.
Сёма шепчет со слезами:
— Может, я сошел с ума?
Вы мне, кажется, сказали,
Будто движутся дома?
Сёма бросился к соседям,
А соседи говорят:
— Мы все время, Сёма, едем,
Едем десять дней подряд.
Тихо едут стены эти,
И не бьются зеркала,
Едут вазочки в буфете,
Лампа в комнате цела.
— Ой,- обрадовался
Сёма, —
Значит, можно ехать
Дома?
Ну, тогда в деревню летом
Мы поедем в доме этом!
В гости к нам придет сосед:
«Ах!»- а дома… дома нет.
Я не выучу урока,
Я скажу учителям:
— Все учебники далеко:
Дом гуляет по полям.
Вместе с нами за дровами
Дом поедет прямо в лес.
Мы гулять — и дом за нами,
Мы домой — а дом… исчез.
Дом уехал в Ленинград
На Октябрьский парад.
Завтра утром, на рассвете,
Дом вернется, говорят.
Дом сказал перед уходом:
«Подождите перед входом,
Не бегите вслед за мной —
Я сегодня выходной».
— Нет,- решил сердито Сёма,
Дом не должен бегать сам!
Человек — хозяин дома,
Все вокруг послушно нам.
Захотим — и в море синем,
В синем небе поплывем!
Захотим —
И дом подвинем,
Если нам мешает дом!
Красивые стихи
К тебе спешу.
К тебе спешу сквозь злые ливни,
К тебе спешу ветрам назло,
С тобой быть врозь давно привыкли,
Но нам быть вместе суждено!
И верю, сумасбродно верю,
Что лето в нас не отцвело!
Приду, откроешь настежь двери,
Вновь чувство вспыхнет. не ушло.
Я прикоснусь к щеке губами,
И время повернётся вспять.
Ведь то, что было между нами,
Года не в силах разметать.
Мы возвратимся снова в лето
Молве, пророчествам назло…
Двоих укроет до рассвета
Любви незримое крыло.
© Copyright: Людмила Каменская, 2019
p.s.: Это произведение отобрано администраций сайта в рубрику “красивые стихи”, на основе множества положительных рецензий и отзывов https://www.chitalnya.ru/work/2495066/
Старый дом
Когда войдёшь в наш старый дом:
без потолка, обоев, лампы,
без фотографии с котом,
лишь с нарисованным окном,
где всё осталось на потом,
из красок виртуальных ампул.
Возьми, и, жизнь перелистни
на пару лет страниц Христовых,
где память чертит сетью дни,
где были б мы с тобой одни,
с безродной правдою сродни,
с блокнотом глупых зарисовок.
Зайди туда, где всё сбылось,
где нет углов из многоточий,
где в стену вбит наш первый гвоздь,
чтоб всё взаправду, а не вкось,
чтоб это всё не порвалось,
повиснув нитью одиночеств.
Возьми и дорисуй контраст,
живого платья с цветом клёна,
своих горящих счастьем глаз,
интимных стрелок поздний час,
где не осталось всё без нас
стеклянной пылью на иконах.
Войди в тот дом, чтоб он дышал,
пусть будет он и нарисован.
Жить в отражении зеркал,
как тишины пустой вокзал,
тебя там долго кто-то ждал,
так долго ждал – без остановок.
© 12.10.2017 Стенограф
p.s.: Это произведение отобрано администраций сайта в рубрику “красивые стихи”, на основе множества положительных рецензий и отзывов https://www.chitalnya.ru/work/2083549/
Я слышал, время лечит.
Я слышал «время лечит» много раз.
И что «на ней свет клином не сошёлся».
«Ты сам себе придумал тот мираж».
И «кто любил, тот хоть разок обжёгся»…
И, как один, твердят друзья мои,
Стремясь хоть как-то боль мою облегчить,
Что, может, вовсе не было любви.
Мол «кончен бал и догорели свечи».
Найдёшь себе, мол, лучше, чем она:
Умней, моложе, красивей, конечно.
И снова будешь счастлив, как тогда
Когда Её любовь казалась вечной…
Но мне не легче… Пусто на душе,
Как в гулкой, обезлюдевшей квартире.
Где стёкла в окнах выбиты уже.
И на паркете слой бетонной пыли.
Придавленное мёртвой тишиной,
Израненное сердце бьётся глуше.
Я жив ещё, но холод ледяной
Неотвратимо выстужает душу.
Вдруг – маленькая искорка Любви
В золе костра пока что не погасла.
И сердце шепчет: «искру сбереги!
Тогда ты жил и верил не напрасно»!
Я унесу с собой свою Любовь.
Подальше от «друзей» и их советов.
И, может, отогрею душу вновь,
Укрыв её от северного ветра.
И ночью, наконец, смогу уснуть,
А не бродить по дому до рассвета.
© 15.10.2013 Максим Боков
p.s.: Это произведение отобрано администраций сайта в рубрику “красивые стихи”, на основе множества положительных рецензий и отзывов https://www.chitalnya.ru/work/896432/
В ночь уходящий мужчина.
В ночь уходящий мужчина
Смотрит на спящего сына.
Медлит ступить на порог
Всех невозвратных дорог.
Не провожает жена.
Сонно-угрюма она.
“Лучше не будет!” – сказала.
Вышел. На поезд. К вокзалу.
Горечи замкнутый круг –
“Лучше не будет!”
© 11.06.2010 Иван Малов
p.s.: Это произведение отобрано администраций сайта в рубрику “красивые стихи”, на основе множества положительных рецензий и отзывов https://www.chitalnya.ru/work/188153/
Настоящих друзей – единицы
Настоящих друзей – единицы,
В жизни всякое может случиться.
Преодолеют они все границы,
И помогут, не стоит “грузиться”!
А мне с друзьями крупно повезло,
Пусть их по жизни малое число.
Зато, на них я положусь без страха,
В расход пойдет последняя рубаха.
Как трудно в наше время стало жить,
На всё проблемно время находить.
И среди житейских неурядиц и склок,
Для друга в сердце забронируй уголок.
© 19.05.2014 Енисеюшка
p.s.: Это произведение отобрано администраций сайта в рубрику “красивые стихи”, на основе множества положительных рецензий и отзывов https://www.chitalnya.ru/work/1050462/
ГЛАЗА КРАСИВЫЕ
Не устаю смотреть в глаза твои красивые
В них столько нежности и искренней любви.
Ты мне дарила, дорогая, дни счастливые,
Обогревая теплотой своей строки.
Пусть говорят все про меня, что непутёвый я,
Что нахожусь на дальнем севере давно.
Хочу я в этот день тебя поздравить, милая,
С весенним праздником, ворвавшимся в окно.
Сегодня не могу тебе букеты я дарить,
Ты далеко мне машешь ручкой, Боже мой.
Могу лишь в мыслях иногда с тобою говорить,
Взирая в бездну и на месяц золотой.
Быть может в этот вечер кто-то, слюни распустив,
Прошепчет в ушко, что не может без тебя.
Рукой дрожащей, невзначай, решив преподнести
Подарок скромненький – морские жемчуга.
Я в этот мартовский денёк тебе от всей души
Слова для песни попытался сочинить.
Сегодня у судьбы моей крутые виражи
В влюблённом сердце не хотелось ворошить.
Да, что слова, пройдут года, они забудутся,
А может вспомнишь про меня, зачем гадать?
И только буду я порой ночами у крыльца
Глаза красивые с тоскою вспоминать.
© 09.03.2013 Александр Сагрегацкий
Ты говори красивые слова.
Ты говори красивые слова,
Чтобы от них кружилась голова,
Глаза сияли радостью любви.
Меня словами в сказку позови…
Скажи, что нет меня дороже,
Что без меня дышать не можешь.
Скажи, что я твоя Жар- птица,
Что без меня тебе не спится…
Ты говори…Ты говори…
Ласкай словами до зари…
Они нужны! Они нужны!
Слова для женщины важны.
© 23.11.2015 Любовь Самойленко
Люблю красивые стихи
Люблю красивые стихи
Они дают мне вдохновение
Где каждая строка – волнение
А кто-то скажет – пустяки
Люблю красивые стихи
Такие, чтобы сердце грело
Чтобы как ток, пронзали тело
И замирало все внутри
Люблю красивые стихи
От них душа поет и плачет
И очищается, иначе
Как мне Господь простит грехи ?
Люблю красивые стихи
И в них ( скажу я без прикрас )
Всегда найду себе запас
Надежды, веры и любви .
© 19.04.2016 сергей дуванов
Красивый день.
Я подойду и поцелую – просто так!
Как вдох и выдох сладость губ необходима.
Быть может, в этот миг проскочим мы зигзаг,
который жизнь для нас готовила незримо.
Ты подойдёшь – желанья вспыхнут в унисон
и целый мир пусть подождёт за плотной шторой.
Ах, сколько существует нежных нужных слов –
из них мы складываем новые узоры.
. и никуда с тобой сегодня не пойдём!
Красивый день. Красиво будем мы вдвоём!
© 13.12.2016 Наталья Зарубина
Одна звезда
Среди блуждающих комет
Одна Звезда всегда на месте, –
В ночь излучает нежный свет
Сквозь хоровод собратьев-бестий.
Кружат горящие хвосты,
Пылают и бесследно гаснут
Во чреве мертвой пустоты.
Полет их ярок, но напрасен.
Вновь торжествует темнота,
Лишь слабый огонек роняет –
И этим глупая Звезда
Тьме праздник черный омрачает.
И мрак бездушный много бед
Шлет на нее, но мало проку:
Он лишь усиливает свет
Звезды печальной, одинокой.
Источник где того тепла?
Что ей дает такие силы? –
Коль отступает даже Мгла,
Столь многим ставшая могилой?
Что ей мешает столько лет
Покинуть проклятое место?
Любовь? Иль девичий обет,
Что свято бережет невеста?
Чего ей ждать? Где тот жених?
Избранник где ее сердечный?
Ужель и впрямь настанет миг
И он появится – беспечный?
И одиночества деньки
Растают в огненных объятьях
И вновь зажгутся огоньки
На месте сгинувших собратьев
.
.
Среди утраченных орбит
Одна Звезда горит, как прежде,
Быть может Бог ее хранит
Как символ Веры и Надежды.
Дедушка (Посвящается З-н-ч-е [Зиночке])
Печатается по Ст 1873, т. III, ч. 5, с. 171–195, с исправлением опечатки в ст. 317 по черновому автографу и первой публикации я восстановлением ст. 346–349 по черновому автографу.
Впервые опубликовано: ОЗ, 1870, No 9 (выход в свет – 15 сент. 1870 г.), с. 241–254, без даты, с подписью: “Н. Некрасов” (перепечатано: Ст 1873, ч. 5, с. 165–189, где в оглавлении названо: “Дедушка, поэма (1857 год),”).
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1873, т. III, ч. 5, с датой: “1870”.
Черновой автограф, карандашом, с датой: “30 июля/8 авг ” – ГБЛ, ф. 195, оп. I, No 5748, л. 1–8. Обнаружен и впервые описан К. И, Чуковским (Известия, 1926, 8 ноября, No 276), Судя по этому автографу, произведение первоначально состояло из двух частей. Первая часть, обозначенная цифрой I, включала главки I–VIII (с нумерацией арабскими цифрами) и главку IX (без номера), продолжением которой служили наброски к главке X. Последовательность главок соответствовала окончательной. Во вторую часть, обозначенную цифрой “2”, входили главки X– XIII (первые две не нумерованы, две последние под цифрами “3”, “4”) и XVI–XXII с нумерацией “5, 6, 7, 8, 9, 10”, причем главки XIX и XX были объединены под номером “8”. Главок XIV–XV в черновом автографе не было, в остальном последовательность главок в этой части соответствовала окончательной. Повторяющаяся нумерация главок двух частей и неверная позднейшая (архивная) нумерация листов автографа послужили причиной ошибочного толкования первоначальной композиции поэмы рядом исследователей – А. Я. Максимовичем, Л. А. Розановой, К. Ф. Бикбулатовой (см. об этом в комментарии С. А. Рейсера к поэме “Дедушка” – ПССт 1967, т. II, с. 652–653). Последовательность заполнения листов автографа установлена С. А. Рейсером в указание 2 работе. Некрасов заполнял листы таким образом (указывается архивная нумерация листов): 1, 1 об., 2, 2 об., 7, 5, 5 об., 6, 6 об., 3, 3 об., 4, 7 об., 8 об.; л. 4 об. остался чистым, на л. 8 находятся наброски к главкам IV, V, VIII (см.: Другие редакции и варианты, с. 338–344).
автографом Некрасова. Он был написан чернилами и не содержал отрывка “Взрослые люди не дети. ” (см.: Вопросы изучения русской литературы XI–XX веков. М. –Л., 1958, с. 324). В настоящее время местонахождение этого автографа не установлено.
Известна корректура “Отечественных записок” с пометами цензора и пояснениями В. М. Лазаревского – ЦГАЛИ, ф. 338, оп. 2, No 3.
Датируется периодом между 8 августа и 15 сентября (датой выхода в свет No 9 “Отечественных записок”) 1870 г.
Посвящена поэма З-н-ч-е, т. е. Зинаиде Николаевне Некрасовой (Ф. А. Викторовой), гражданской жене Некрасова (подробно о ней см.: Ломан О. В. с. 177, 179).
“Дедушка” – одно из первых в русской литературе больших произведений о декабристах, открывающее цикл декабристских поэм Некрасова.
Интерес к декабризму у Некрасова впервые нашел отражение в стихотворении “Поэт и гражданин” (1856) и в поэме “Несчастные” (начата в 1856 г.). Декабристская тема в “Дедушке” непосредственно связана с проблемами, стоявшими перед демократическим движением на рубеже 1870-х гг. (итоги реформы 1861 г., пути и средства революционной борьбы, роль народа в пстории, тип революционного руководителя), с зарождением народничества. Идея преемственности революционной борьбы – ведущая в “Дедушке”. Вопросы, поставленные в поэме, Некрасов в какой-то мере пытался решить еще в “Притче” (июнь 1870 г.). Герой “Дедушки” – декабрист, вернувшийся в числе немпогих уцелевших из сибирской ссылки в 1856 г. Прототипом его, как принято считать, послужил князь С. Г. Волконский (1788–1865). По мнению Ю. В. Лебедева, “непосредственным творческим импульсом” к созданию поэмы послужила книга С. В. Максимова “Ссылка и тюрьма” (СПб., 1862), где впервые описан быт декабристов в Сибири (см.: Лебедев Ю. В. С. В. Максимов и Н. А. Некрасов. – РЛ, 1982, No 2, с. 134–135). В работе над поэмой Некрасов использовал воспоминания декабристов и их современников, в частности “Записки декабриста” барона А. Е. Розена, Лейпциг, 1870 (в главках о Тарбагатае), некрологи С. Г. Волконского в газете “День” от 11 декабря 1865 г. и в “Колоколе” от 3 (15) января 1866 г., л. 212 (автор П. Долгоруков, вступительная заметка А. И. Герцена), устные рассказы сына декабриста М. С. Волконского, а также знакомую ему еще до ее выхода книгу С. В. Максимова “Сибирь и каторга”, т. I, СПб., 1871 (см.: РЛ, 1982, No 2, с. 137). Как показывают новейшие исследования, образ “дедушки” носит собирательный характер, в нем объединены индивидуальные черты разных деятелей декабристского движения. “Присвоив “дедушке” ряд черт Волконского – вид “патриарха”, генеральский чин, мягкость в незлобивость характера, любовь к общению с мужиками, ребятишками, звавшими его дедушкой,– пишет Р. Б. Заборова,– Некрасов придал своему герою мастерское знание ремесел и хлебопашества, дар песнопения, а главное, страстность и горячность обличений и революционную непримиримость, отличавшие Михаила Бестужева” (РЛ, 1973, No 4, с. 129). Запоздалое прибытие в Петербург летом 1869 г. М. А. Бестужева, сохранившего свой революционный темперамент, знакомство Некрасова (через М. И. Семевского) с содержанием его “Записок” стимулировало, по обоснованному предположению Р. Б. Заборовой, реализацию замысла поэмы “Дедушка” (там же, с. 130).
“дедушке” черты библейского героя-мученика, близкого в то же время идеалам зарождающегося народничества (подробнее об этом см.: Бикбулатова К. Ф. Поэма Н. А. Некрасова “Дедушка” (1870). – В кн.: Историко-литературный сборник. М. –Л., 1957, с. 103–104). Вынужденный исключить из окончательного варианта наиболее острые ст. 346–349, автор в то же время усилил политическое звучание поэмы главками XIV–XV. Посылая 9–10 апреля 1872 г. “Княгиню Трубецкую” В. М. Лазаревскому и предвидя цензурные препятствия, Некрасов сопоставлял ее с “Дедушкой”: “. этот дед в сущности резче, ибо является одним из действительных и притом выведен нераскаявшимся, т. е. таким же, как был”.
“предубедил” цензурное управление против поэмы. В корректуре ЦГАЛИ отчеркнуты красным карандашом ст. 246–265, 282–285, 302–309, 317–325 и вся главка XVIII (ст. 326–345). Здесь же помета В. М. Лазаревского: “Места, отмеченные красным, цензурн управление (Похвиснев) требовало исключить, Некрасов отказался”. Автору удалось отстоять поэму, она была опубликована без купюр.
Поэма была неприязненно встречена реакционной критикой. В. П. Буренин упрекал автора за то, что его герой “не стесняется повествовать младенцу о том, как в старые годы помещики пользовались своими крепостными”, “говорит о стоне рабов, о свисте бичей и т. п.” (СПбВ, 1870, 8 сент., No 277). С еще более резкими нападками выступил В. Г. Авсеенко. Критик возмущался тем, что поэт решился “эксплуатировать старый исторический факт”, искупая тем самым “бедность поэтического творчества” и “прозаичность” (РВ, 1873, No 6, с. 916–917).
В советском некрасоведении поэма “Дедушка” порождала немало споров. Сочувствие автора зажиточному мужику, восхищение физической и духовной красотой тарбагатайцев в 1920-е гг. расценивалось как идеализация кулачества, “помесь толстовской утопии со столыпинской практикой” (см.: Горбачев Г. Е. Капитализм и русская литература. М. –Л., 1928, с. 67; Очерки истории русской литературы XIX и XX веков. М. –Л., 1928, с. 208–209; Чуковский К. И. Рассказы о Некрасове. М., 1930, с. 178–179). Однако благополучие тарбагатайцев создано “волей и трудом” этих людей, тогда как в книге Розена в основе этого благополучия – деньги и эксплуатация беглых каторжан. Несостоятельность обвинения Некрасова в апологии кулачества доказана А. М. Еголиным (Лит. критик, 1934, No 3, с. 40–41). Расходились мнения и в оценке героя поэмы. Вслед за А. В. Амфитеатровым (Литературный альбом. Пгр., 1906), обвинявшим Некрасом в искажении образа старого декабриста библейскими характеристиками, А. Е. Ефремин писал о вынужденном выпячивании автором идеи примирения Поэт и массы. М., 1932, с. 60). Принимая этот тезис, Н. М. Гайденков предлагал исключить отрывок “Днесь я со всем примирился. ” как автоцензурный вариант (Сов. книга, 1953, No 3, с. 101). С. А. Червяковский, а за ним и другие исследователи показали необоснованность этих утверждений. “Дедушка” “примирился” не с врагами, а с перенесенными им лишениями (см.: Учен. зап. Горьковского гос. под. ин-та, 1955 т. XVI, с. 36).
Сложной остается до настоящего времени проблема канонического текста “Дедушки”. В Собр. соч. 1965–1967 ст. 163 напечатан впервые по черновому автографу (“Землю да волю им дали”), печатный вариант (“Волю да землю им дали”) рассматривался здесь как цензурный, принятый автором, чтобы “заглушить лозунг “Земли и воли”” (т. III, с. 12, 408). Та же точка зрения высказана А. М. Гаркави (см.: Гаркави А. М. Н. А. Некрасов в борьбе с царской цензурой. Калининград, 1966, с. 266). Одяако вариант “Землю да волю им дали” был зачеркнут автором уже в чертовом автографе, само же словосочетание “Земля и воля” в конце 1860-х гг. не преследовалось цензурой (см., например, книгу П. Л “Земля и воля” (СПб., 1868) и рецензию на нее в No 9 “Отечественных записок” за 1868 г., (с. 78–82)). Много споров вызвали ст. 346–349 (“Взрослые люди не дети. “). Признавая исключительное значение этих стихов, изъятых автором из окончательного текста в порядке автоцензуры, К. И. Чуковский долгое время не решался включить их в основной текст (см.: От дилетантизма к науке. Заметки текстолога. – Нов. мир, 1954, No 2, с. 243, 250–251). В ПСС эти стихи были введены в качестве замеченного пропуска в раздел “Дополнения и поправки” (т. XII, с. 521), В ближайшем после ПСС издании (Некрасов Н. А. Соч. в 3-х т., т. II. М., 1954, с. 57) они наконец вошли в основной текст, однако в издании “Библиотеки поэта” (малая серия – Некрасов Н. А.
“Саша печальную быль. “), в черненом автографе и “Отечественных записках” имел вариант: “Саша великую быль. “. В двух экземплярах Ст 1873, ч. 5, принадлежавших П. А. Ефремову и хранящихся в библиотеке ИРЛИ (шифры: 48.5.3 и 18.1.2), этот первоначальный вариант восстановлен рукой владельца. Н. М. Гайденков (Сов. книга, 1953, No 3, с. 101) выражал сомнения в справедливости принятия варианта Ст 1873, а К. Ф. Бикбулатова предлагала вернуться к первоначальному варианту этого стиха как более удачному (см.: Вопросы изучения русской литературы XI–XX веков, с. 331). Автор изменил последний стих “Дедушки” из соображений художественного порядка, поэтому в настоящем издании печатается вариант, принятый в Ст 1873.
15 апреля 1929 г. в руки Д. Бедного попала старая записная тетрадь, содержащая список расширенного варианта “Дедушки” под названием “Светочи” (дополнения, рассеянные в разных местах, составляют 214 стихов). Под текстом указано имя автора: “Н. Н-въ”. Известие о “радостной находке” было опубликовано в “Правде” 17 апреля, а 18 и 19 апреля там же напечатан текст “Светочей”, атрибутированный Некрасову. В том же году произведение было издано отдельно (Некрасов Н. А. Светочи. Поэма с добавлением неизвестных строф. М. –Л., 1929) с предисловием Д. Бедного и послесловием А. Ефремина. А. Ефремин доказывал, что Некрасов написал “Светочи” в 1869 г., и отечал близость общественных воззрений автора “Светочей” идеологии С. Г. Нечаева.
“Светочей” известные и неизвестные стихи современников Некрасова, различные фольклорные, бытовые, дневниковые задней, принадлежала, но мнению Ефремина, иваново-вознесенцу Федору Самыгину (это имя стоит на лицевой стороне передней обложки тетради). Через П. Е. Щеголева записная тетрадь была передана ленинградскому судебному эксперту А. А. Салькову для научно-технического исследования давности бумаги и чернильных текстов рукописи. После двухнедельного изучения записной тетради в октябре–ноябре 1929 г. д. Д. Сальков представил заключение о том, что тетрадь изготовлена из бумаги 1870–1880-х гг., записи сделаны кампешевыми чернилами либо в 1924–1927 гг., либо, “в самом крайнем случае, после Февральской революции”. Текст заключения был передан П. Е. Щеголеву, машинописная копия его сейчас находится у С. А. Рейсера. Тщательный текстологический анализ тетради был произведен С. А. Рейсером. Исследователь установил, что Некрасов не мог быть автором 214 стихов, дополняющих “Дедушку” в “Светочах”. Вместе с тем он указал, что “невозможно, чтобы кто-либо, даже и с заранее обдуманным намерением, мог настолько тонко и ловко подобрать значительное количество мелких бытовых деталей и фактов 1870-х годов прошлого столетия, нуждающихся для своего вскрытия и дешифровки в сложной и кропотливой работе” (Рейсер С. А. Новооткрытые строки Некрасова. – Лит-ра и марксизм, 1929, No 6, с. 147). По мнению С. А. Рейсера, “Светочи” и другие стихи в записной тетради относятся к середине или второй половине 1870-х гг. Автором “Светочей”, указыввл исследователь, мог быть революционный поэт 1870-х гг. – эпигон Некрасова.
По словам К. И. Чуковского в письме к С. А. Рейсеру от 28–29 июня 1960 г., в начале 1930-х гг. писатель А. Каменский сообщил ему, что он с неким Швецовым или Шевцовым (К. И. Чуковский точно не помнил) написали в течение двух дней “Светочи” и продали в букинистический магазин, где часто бывал Д. Бедный (содержание заключения А. А. Салькова и текст письма К. И. Чуковского опубликованы С. А. Рейсером в ПССт 1967, т. II, с. 654–655, и в его книге “Палеография и текстология нового времени”, М., 1970, с. 243–245). Каменский в начале 1930 г., отрицая свою причастность к появлению “Светочей”, обвинял в подделке писателя и художника Е. И. Вашкова и его отца. В это же время в защиту принадлежности “Светочей” Некрасову выступил А. Е. Ефремин (Известия ЦИК, 1930, 13 янв., No 13; Лит-ра и марксизм, 1930, N” 2). “Светочи” были включены К. И. Чуковским в ПССт 1931.
“Загадка “Светочей”,– писал Д. Бедный известному ивановскому краеведу И. И. Власову в 1934 г.,– крайне любопытна даже при самом скептическом отношении к тому, что их писал Некрасов. Уже один тот факт, что “Светочи” территориально связаны с Некрасовым, говорит о чем-то. Странная “подделка по соседству”” (цпт. по: Н. А. Некрасов и русская рабочая поэзия. Ярославль, 1973, с. 27). В мае 1937 г. Д. Бедный передал записную тетрадь со “Светочами” И. И. Власову. В настоящее время тетрадь хранится в ЦГАЛИ, ф. 1884, on. 1, No 72. Вопрос о происхождении “Светочей” остается спорным до настоящего времени. С. А. Рейсер в последних работах рассматривает “Светочи” как фальшивку, сфабрикованную не ранее 1917 г., Л. А. Розанова – как подражательное произведение, возникшее в среде иваново-вознесенскнх почитателей Некрасова (см. указ. выше работы, а также: РЛ, 1981, No 1, с. 251).
Ст. 54. Встретили старого вдруг. – “все вместе”.
Ст. 161. Горсточку русских сослали В страшную глушь, за раскол. – В 1733 г. Анна Иоанновна, а потом в 1767 г. Екатерина II сослали на сибирскую речку Тарбагатай раскольников из Дорогобужа и Гомеля с разрешением выбрать место в лесу по течению Тарбагатая и поселиться деревней (см.: Розен А. Е. “тарбагатайских” главках “Дедушки” с соответствующими местами у Розена и С. В. Максимова см.: ПССт 1967, т. II, с. 655; РЛ, 1982, No 2, с. 137.
Ст. 163. Волю да землю им дали. – “Земля и воля”, к которому близко стояли Чернышевский, Герцен и Огарев. Возможно, здесь скрытая полемика с автором книги “Земля и воля” (см. выше, с. 566), который утверждал, что, получив после реформы землю и волю, но лишившись господской опеки, крестьяне оказались в еще более тяжелом положении, чем до реформы.
Ст. 366–367. Т. е. об Отечественной войне 1812 г., в которой участвовал С. Г. Волконский, и о восстании декабристов.
Ст. 378. О Трубецкой и Волконской. – Е. И. Трубецкая (урожд. Лаваль, 1801–1854) и М. Н. Волконская (урожд. Раевская, 1805–1863) последовали за сосланными мужьями в Сибирь. Некрасов посвятил им поэму “Русские женщины”.
Дедушка (Некрасов Н. А., 1870)
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто. » — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь. —
«То-то… ты скажешь, смотри.
«Дедушку знаешь, мамаша?» —
Матери сын говорит.
— Знаю, — и за руку Саша
Маму к портрету тащит,
Мама идет против воли.
«Ты мне скажи про него,
Мама! недобрый он, что ли,
Что я не вижу его?
Ну, дорогая! ну, сделай
Милость, скажи что-нибудь!»
— Нет, он и добрый и смелый,
Только несчастный. — На грудь
Голову скрыла мамаша,
Тяжко вздыхает, дрожит —
И зарыдала… А Саша
Зорко на деда глядит:
«Что же ты, мама, рыдаешь,
Слова не хочешь сказать!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь.
Лучше пойдем-ка гулять… —
В доме тревога большая.
Счастливы, светлы лицом,
Заново дом убирая,
Шепчутся мама с отцом.
Как весела их беседа!
Сын подмечает, молчит.
— Скоро увидишь ты деда! —
Саше отец говорит…
Дедушкой только и бредит
Саша, — не может уснуть:
«Что же он долго не едет. »
— Друг мой! Далек ему путь! —
Саша тоскливо вздыхает,
Думает: «Что за ответ!»
Вот наконец приезжает
Этот таинственный дед.
Все, уж давно поджидая,
Встретили старого вдруг…
Благословил он, рыдая,
Дом, и семейство, и слуг,
Пыль отряхнул у порога,
С шеи торжественно снял
Образ распятого Бога
И, покрестившись, сказал:
— Днесь я со всем примирился,
Что потерпел на веку. —
Сын пред отцом преклонился,
Ноги омыл старику;
Белые кудри чесала
Дедушке Сашина мать,
Гладила их, целовала,
Сашу звала целовать.
Правой рукою мамашу
Дед обхватил, а другой
Гладил румяного Сашу:
— Экой красавчик какой! —
Дедушку пристальным взглядом
Саша рассматривал, — вдруг
Слезы у мальчика градом
Хлынули, к дедушке внук
Кинулся: «Дедушка! где ты
Жил-пропадал столько лет?
Где же твои эполеты,
Что не в мундир ты одет?
Что на ноге ты скрываешь?
Ранена, что ли, рука. »
— Вырастешь, Саша, узнаешь.
Ну, поцелуй старика. —
Радостью дышит весь дом.
С дедушкой Саша сдружился,
Вечно гуляют вдвоем.
Ходят лугами, лесами,
Рвут васильки среди нив;
Дедушка древен годами,
Но еще бодр и красив,
Зубы у дедушки целы,
Поступь, осанка тверда,
Кудри пушисты и белы,
Как серебро борода;
Строен, высокого роста,
Но как младенец глядит,
Ровно всегда говорит…
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю целует,
Плачет — и тихо поет…
«Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как град. »
— Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься — я рад…
Рад я, что вижу картину,
Милую с детства глазам.
Глянь-ка на эту равнину —
И полюби ее сам!
Две-три усадьбы дворянских,
Двадцать Господних церквей,
Сто деревенек крестьянских
Как на ладони на ней!
У лесу стадо пасется —
Жаль, что скотинка мелка;
Песенка где-то поется —
Жаль — неисходно горька!
Ропот: «Подайте же руку
Бедным крестьянам скорей!»
Саша, ты слышишь ли в ней.
Надо, чтоб были здоровы
Овцы и лошади их,
Надо, чтоб были коровы
Толще московских купчих, —
Будет и в песне отрада
Вместо унынья и мук.
Надо ли? — «Дедушка, надо!»
— То-то! попомни же, внук. —
Озими пышному всходу,
Каждому цветику рад,
Дедушка хвалит природу,
Гладит крестьянских ребят.
Первое дело у деда
Потолковать с мужиком,
Тянется долго беседа,
Дедушка скажет потом:
«Скоро вам будет не трудно,
Будете вольный народ!»
И улыбнется так чудно,
Радостью весь расцветет.
Радость его разделяя,
Прыгало сердце у всех.
То-то улыбка святая!
То-то пленительный смех!
— Скоро дадут им свободу, —
Внуку старик замечал. —
Только и нужно народу.
Чудо я, Саша, видал:
Горсточку русских сослали
В страшную глушь, за раскол.
Волю да землю им дали;
Год незаметно прошел —
Едут туда комиссары,
Глядь — уж деревня стоит,
Риги, сараи, амбары!
В кузнице молот стучит,
Мельницу выстроят скоро.
Уж запаслись мужики
Зверем из темного бора,
Рыбой из вольной реки.
Вновь через год побывали,
Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежде бесплодной земли.
Дома одни лишь ребята
Да здоровенные псы,
Гуси кричат, поросята
Тычут в корыто носы…
Так постепенно в полвека
Вырос огромный посад —
Воля и труд человека
Дивные дивы творят!
Всё принялось, раздобрело!
Сколько там, Саша, свиней,
Перед селением бело
На полверсты от гусей;
Как там возделаны нивы,
Как там обильны стада!
Жители, бодры всегда,
Видно — ведется копейка!
Бабу там холит мужик:
В праздник на ней душегрейка —
Из соболей воротник!
Дети до возраста в неге,
Конь хоть сейчас на завод,
В кованой, прочной телеге
Сотню пудов увезет…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живет,
Тесом там избы-то крыты,
Ну уж зато и народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока,
Только ты им не мешай. —
«Где ж та деревня?» — Далеко,
Имя ей «Тарбагатай»,
Страшная глушь, за Байкалом…
Так-то, голубчик ты мой,
Ты еще в возрасте малом,
Вспомнишь, как будешь большой…
Ну… а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он, наш пахарь угрюмый,
С темным, убитым лицом, —
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! отдохни-ко, сердечный!
Я за тебя потружусь! —
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил;
Саша за ним торопился,
Не успевал догонять:
«Дедушка! где научился
Ты так отлично пахать?
Точно мужик, управляешь
Плугом, а был генерал!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь,
Как я работником стал!
Зрелище бедствий народных
Невыносимо, мой друг;
Счастье умов благородных —
Видеть довольство вокруг.
Нынче полегче народу:
Стих, притаился в тени
Барин, прослышав свободу…
Ну а как в наши-то дни!
Словно как омут, усадьбу
Каждый мужик объезжал.
Помню ужасную свадьбу, —
Поп уже кольца менял,
Да на беду помолиться
В церковь помещик зашел:
«Кто им позволил жениться?
Стой!» — и к попу подошел…
С барином шутка плоха —
Отдал наглец приказанье
В рекруты сдать жениха,
В девичью — бедную Грушу!
И не перечил никто.
Кто же имеющий душу
Мог это вынести. кто.
Впрочем, не то еще было!
И не одни господа,
Сок из народа давила
Подлых подьячих орда,
Что ни чиновник — стяжатель,
С целью добычи в поход
Вышел… а кто неприятель?
Войско, казна и народ!
Всем доставалось исправно.
Стачка, порука кругом:
Смелые грабили явно,
Трусы тащили тайком.
Мрак над страною висел…
Видел — имеющий очи
И за отчизну болел.
Стоны рабов заглушая
Лестью да свистом бичей,
Хищников алчная стая
Гибель готовила ей…
Солнце не вечно сияет,
Счастье не вечно везет:
Каждой стране наступает
Рано иль поздно черед,
Где не покорность тупая —
Дружная сила нужна;
Грянет беда роковая —
Скажется мигом страна.
Единодушье и разум
Всюду дадут торжество,
Да не придут они разом,
Вдруг не создашь ничего, —
Не разогреешь рабов,
Не озаришь пониманьем
Темных и грубых умов.
Поздно! Народ угнетенный
Глух перед общей бедой.
Горе стране разоренной!
Горе стране отсталой.
Войско одно — не защита.
Да ведь и войско, дитя,
Было в то время забито,
Лямку тянуло кряхтя… —
Дедушка кстати солдата
Встретил, вином угостил,
Поцеловавши как брата,
Ласково с ним говорил:
— Нынче вам служба не бремя —
Кротко начальство теперь…
Ну а как в наше-то время!
Что ни начальник, то зверь!
Душу вколачивать в пятки
Правилом было тогда.
Как ни трудись, недостатки
Сыщет начальник всегда:
«Есть в маршировке старанье,
Стойка исправна совсем,
Только заметно дыханье…»
Слышишь ли. дышат зачем!
А недоволен парадом,
Ругань польется рекой,
Зубы посыплются градом,
Порет, гоняет сквозь строй!
С пеною у́ рта обрыщет
Весь перепуганный полк,
Жертв покрупнее приищет
«Франтики! подлые души!
Под караулом сгною!»
Слушал — имеющий уши,
Думушку думал свою.
Брань пострашней караула,
Пуль и картечи страшней…
Кто же, в ком честь не уснула,
Кто примирился бы с ней. —
«Дедушка! ты вспоминаешь
Страшное что-то. скажи!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь,
Честью всегда дорожи…
Взрослые люди — не дети,
Трус, кто сторицей не мстит.
Помни, что нету на свете
Дед замолчал и уныло
Голову свесил на грудь.
— Мало ли, друг мой, что было.
Лучше пойдем отдохнуть. —
Отдых недолог у деда —
Жить он не мог без труда:
Гряды копал до обеда,
Вечером шилом, иголкой
Что-нибудь бойко тачал,
Песней печальной и долгой
Дедушка труд сокращал.
Внук не проронит ни звука,
Не отойдет от стола:
Новой загадкой для внука
Дедова песня была…
Пел он о славном походе
И о великой борьбе;
Пел о свободном народе
Пел о пустынях безлюдных
И о железных цепях;
Пел о красавицах чудных
С ангельской лаской в очах;
Пел он об их увяданье
В дикой, далекой глуши
И о чудесном влиянье
Любящей женской души…
О Трубецкой и Волконской
Дедушка пел — и вздыхал,
Пел — и тоской вавилонской
Келью свою оглашал…
«Дедушка, дальше. А где ты
Песенку вызнал свою?
Ты повтори мне куплеты —
Я их мамаше спою.
Те имена поминаешь
Ты иногда по ночам…»
— Вырастешь, Саша, узнаешь —
Всё расскажу тебе сам:
Где научился я пенью,
С кем и когда я певал… —
«Ну! приучусь я к терпенью!» —
Саша уныло сказал…
Часто каталися летом
Наши друзья в челноке,
С громким, веселым приветом
Дед приближался к реке:
— Здравствуй, красавица Волга!
С детства тебя я любил. —
«Где ж пропадал ты так долго?» —
Саша несмело спросил.
— Был я далеко, далеко… —
«Где же. » Задумался дед.
Мальчик вздыхает глубоко,
Вечный предвидя ответ.
«Что ж, хорошо ли там было?»
Дед на ребенка глядит:
— Лучше не спрашивай, милый!
(Голос у деда дрожит)
Глухо, пустынно, безлюдно,
Степь полумертвая сплошь.
Трудно, голубчик мой, трудно!
По году весточки ждешь,
Видишь, как тратятся силы —
Лучшие Божьи дары,
Близким копаешь могилы,
Ждешь и своей до поры…
«Что ж ты там, дедушка, жил. »
— Вырастешь, Саша, узнаешь! —
Саша слезу уронил…
«Господи! слушать наскучит!
«Вырастешь!» — мать говорит,
Папочка любит, а мучит:
«Вырастешь», — то же твердит!
То же и дедушка… Полно!
Я уже вырос — смотри.
(Стал на скамеечку челна)
Лучше теперь говори. »
Деда целует и гладит:
«Или вы все заодно. »
Дедушка с сердцем не сладит,
Бьется, как голубь, оно.
«Дедушка, слышишь? хочу я
Всё непременно узнать!»
Дедушка, внука целуя,
Шепчет: — Тебе не понять.
Надо учиться, мой милый!
Всё расскажу, погоди!
Пособерись-ка ты с силой.
Зорче кругом погляди.
Умник ты, Саша, а всё же
Надо историю знать
И географию тоже. —
«Долго ли, дедушка, ждать?»
— Годик, другой, как случится. —
Саша к мамаше бежит:
«Мама! хочу я учиться!» —
Издали громко кричит.
Время проходит. Исправно
Учится мальчик всему —
Знает историю славно
(Лет уже десять ему),
Бойко на карте покажет
И Петербург, и Читу,
Лучше большого расскажет
Многое в русском быту.
Глупых и злых ненавидит,
Бедным желает добра,
Помнит, что слышит и видит…
Дед примечает: пора!
Сам же он часто хворает,
Стал ему нужен костыль…
Скоро уж, скоро узнает
Саша печальную быль…
Карта слов и выражений русского языка
Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.
Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.
Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Дедушка
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
- 1
- 2
- 3
- 4
- » .
- 5
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой генерал.
‘Кто это? – спрашивал Саша.
Кто. ‘ – Это дедушка твой.
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
‘Что же не вижу его я?’
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
‘Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он. жив? говори!’
– Вырастешь, Саша, узнаешь.
‘То-то. ты скажешь, смотри. ‘
‘Дедушку знаешь, мамаша?’
Матери сын говорит.
– Знаю, – и за руку Саша
Маму к портрету тащит,
Мама идет против воли.
‘Ты мне скажи про него,
Мама! недобрый он, что ли,
Что я не вижу его?
Ну, дорогая! ну, сделай
Милость, скажи что-нибудь!’
– Нет, он и добрый и смелый,
Только несчастный. – На грудь
Голову скрыла мамаша,
Тяжко вздыхает, дрожит
И зарыдала. А Саша
Зорко на деда глядит:
‘Что же ты, мама, рыдаешь,
Слова не хочешь сказать!’
– Вырастешь, Саша, узнаешь.
Лучше пойдем-ка гулять.
В доме тревога большая.
Счастливы, светлы лицом,
Заново дом убирая,
Шепчутся мама с отцом.
Как весела их беседа!
Сын подмечает, молчит.
– Скоро увидишь ты деда!
Саше отец говорит.
Дедушкой только и бредит
Саша, – не может уснуть:
‘Что же он долго не едет. ‘
– Друг мой! Далек ему путь!
Саша тоскливо вздыхает,
Думает: ‘Что за ответ!’
Вот наконец приезжает
Этот таинственный дед.
Все, уж давно поджидая,
Встретили старого вдруг.
Благословил он, рыдая,
Дом, и семейство, и слуг,
Пыль отряхнул у порога,
С шеи торжественно снял
Образ распятого бога
И, покрестившись, сказал:
– Днесь я со всем примирился,
Что потерпел на веку.
Сын пред отцом преклонился,
Ноги омыл старику;
Белые кудри чесала
Дедушке Сашина мать,
Гладила их, целовала,
Сашу звала целовать.
Правой рукою мамашу
Дед обхватил, а другой
Гладил румяного Сашу:
– Экой красавчик какой!
Дедушку пристальным взглядом
Саша рассматривал, – вдруг
Слезы у мальчика градом
Хлынули, к дедушке внук
Кинулся: ‘Дедушка! где ты
Жил-пропадал столько лет?
Где же твои эполеты,
Что не в мундир ты одет?
Что на ноге ты скрываешь?
Ранена, что ли, рука. ‘
– Вырастешь, Саша, узнаешь.
Ну, поцелуй старика.
Радостью дышит весь дом.
С дедушкой Саша сдружился,
Вечно гуляют вдвоем.
Ходят лугами, лесами,
Рвут васильки среди нив;
Дедушка древен годами,
Но еще бодр и красив,
Зубы у дедушки целы,
Поступь, осанка тверда,
Кудри пушисты и белы,
Как серебро борода;
Строен, высокого роста,
Но как младенец глядит,
Ровно всегда говорит.
Выйдут на берег покатый
- 1
- 2
- 3
- 4
- » .
- 5
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.
Николай Некрасов — Дедушка
I
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображён на портрете
Был молодой генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто. » — «Это дедушка твой». —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— «Вырастешь, Саша, узнаешь».
— «То-то… ты скажешь, смотри. »
II
«Дедушку знаешь, мамаша?» —
Матери сын говорит.
«Знаю», — и за руку Саша
Маму к портрету тащит,
Мама идёт против воли.
«Ты мне скажи про него,
Мама! недобрый он, что ли,
Что я не вижу его?
Ну, дорогая! ну, сделай
Милость, скажи что-нибудь!»
— «Нет, он и добрый и смелый,
Только несчастный». — На грудь
Голову скрыла мамаша,
Тяжко вздыхает, дрожит —
И зарыдала… А Саша
Зорко на деда глядит:
«Что же ты, мама, рыдаешь,
Слова не хочешь сказать!»
— «Вырастешь, Саша, узнаешь.
Лучше пойдём-ка гулять…»
III
В доме тревога большая.
Счастливы, светлы лицом,
Заново дом убирая,
Шепчутся мама с отцом.
Как весела их беседа!
Сын подмечает, молчит.
«Скоро увидишь ты деда!» —
Саше отец говорит…
Дедушкой только и бредит
Саша, — не может уснуть:
«Что же он долго не едет. »
— «Друг мой! Далёк ему путь!»
Саша тоскливо вздыхает,
Думает: «Что за ответ!»
Вот наконец приезжает
Этот таинственный дед.
IV
Все, уж давно поджидая,
Встретили старого вдруг…
Благословил он, рыдая,
Дом, и семейство, и слуг,
Пыль отряхнул у порога,
С шеи торжественно снял
Образ распятого бога
И, покрестившись, сказал:
«Днесь я со всем примирился,
Что потерпел на веку. »
Сын пред отцом преклонился,
Ноги омыл старику;
Белые кудри чесала
Дедушке Сашина мать,
Гладила их, целовала,
Сашу звала целовать.
Правой рукою мамашу
Дед обхватил, а другой
Гладил румяного Сашу:
«Экой красавчик какой!»
Дедушку пристальным взглядом
Саша рассматривал, — вдруг
Слёзы у мальчика градом
Хлынули, к дедушке внук
Кинулся: «Дедушка! где ты
Жил-пропадал столько лет?
Где же твои эполеты,
Что не в мундир ты одет?
Что на ноге ты скрываешь?
Ранена, что ли, рука. »
— «Вырастешь, Саша, узнаешь.
Ну, поцелуй старика. »
V
Повеселел, оживился,
Радостью дышит весь дом.
С дедушкой Саша сдружился,
Вечно гуляют вдвоём.
Ходят лугами, лесами,
Рвут васильки среди нив;
Дедушка древен годами,
Но ещё бодр и красив,
Зубы у дедушки целы,
Поступь, осанка тверда,
Кудри пушисты и белы,
Как серебро борода;
Строен, высокого роста,
Но как младенец глядит,
Как-то апостольски просто,
Ровно всегда говорит…
VI
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Лёгкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю целует,
Плачет — и тихо поёт…
«Дедушка! что ты роняешь
Крупные слёзы, как град. »
— «Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься — я рад…»
VII
Рад я, что вижу картину
Милую с детства глазам.
Глянь-ка на эту равнину —
И полюби её сам!
Две-три усадьбы дворянских,
Двадцать господних церквей,
Сто деревенек крестьянских
Как на ладони на ней!
У лесу стадо пасётся —
Жаль, что скотинка мелка;
Песенка где-то поётся —
Жаль — неисходно горька!
Ропот: «Подайте же руку
Бедным крестьянам скорей!»
Тысячелетнюю муку,
Саша, ты слышишь ли в ней.
«Надо, чтоб были здоровы
Овцы и лошади их,
Надо, чтоб были коровы
Толще московских купчих, —
Будет и в песне отрада,
Вместо унынья и мук.
Надо ли?» — «Дедушка, надо!»
— «То-то! попомни же, внук. »
VIII
Озими пышному всходу,
Каждому цветику рад,
Дедушка хвалит природу,
Гладит крестьянских ребят.
Первое дело у деда
Потолковать с мужиком,
Тянется долго беседа,
Дедушка скажет потом:
«Скоро вам будет не трудно,
Будете вольный народ!»
И улыбнётся так чудно,
Радостью весь расцветёт.
Радость его разделяя,
Прыгало сердце у всех.
То-то улыбка святая!
То-то пленительный смех!
IX
«Скоро дадут им свободу, —
Внуку старик замечал: —
Только и нужно народу.
Чудо я, Саша, видал:
Горсточку русских сослали
В страшную глушь, за раскол,
Волю да землю им дали;
Год незаметно прошёл —
Едут туда комиссары,
Глядь — уж деревня стоит,
Риги, сараи, амбары!
В кузнице молот стучит,
Мельницу выстроят скоро.
Уж запаслись мужики
Зверем из тёмного бора,
Рыбой из вольной реки.
Вновь через год побывали,
Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежде бесплодной земли.
Дома одни лишь ребята
Да здоровенные псы;
Гуси кричат, поросята
Тычут в корыто носы…»
X
Так постепенно в полвека
Вырос огромный посад —
Воля и труд человека
Дивные дивы творят!
Всё принялось, раздобрело!
Сколько там, Саша, свиней,
Перед селением бело
На полверсты от гусей;
Как там возделаны нивы,
Как там обильны стада!
Высокорослы, красивы
Жители, бодры всегда,
Видно — ведётся копейка!
Бабу там холит мужик:
В праздник на ней душегрейка —
Из соболей воротник!
XI
«Дети до возраста в неге,
Конь — хоть сейчас на завод —
В кованой, прочной телеге
Сотню пудов увезёт…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живёт,
Тёсом там избы-то крыты,
Ну уж зато и народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока,
Только ты им не мешай».
— «Где ж та деревня?» — «Далёко,
Имя ей: Тарбагатай,
Страшная глушь, за Байкалом…
Так-то, голубчик ты мой,
Ты ещё в возрасте малом,
Вспомнишь, как будешь большой…»
XII
«Ну… а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он, наш пахарь угрюмый,
С тёмным, убитым лицом:
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! отдохни-ка, сердечный!
Я за тебя потружусь!»
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил;
Саша за ним торопился,
Не успевал догонять:
«Дедушка! где научился
Ты так отлично пахать?
Точно мужик, управляешь
Плугом, а был генерал!»
— «Вырастешь, Саша, узнаешь,
Как я работником стал!»
XIII
Зрелище бедствий народных
Невыносимо, мой друг,
Счастье умов благородных
Видеть довольство вокруг.
Нынче полегче народу:
Стих, притаился в тени
Барин, прослышав свободу…
Ну, а как в наши-то дни!
* * *
Словно как омут, усадьбу
Каждый мужик объезжал.
Помню ужасную свадьбу,
Поп уже кольца менял,
Да на беду помолиться
В церковь помещик зашёл:
«Кто им позволил жениться?
Стой!» — и к попу подошёл…
Остановилось венчанье!
С барином шутка плоха —
Отдал наглец приказанье
В рекруты сдать жениха,
В девичью — бедную Грушу!
И не перечил никто.
Кто же имеющий душу
Мог это вынести. кто?
XIV
Впрочем, не то ещё было!
И не одни господа,
Сок из народа давила
Подлых подьячих орда.
Что ни чиновник — стяжатель,
С целью добычи в поход
Вышел… а кто неприятель?
Войско, казна и народ!
Всем доставалось исправно.
Стачка, порука кругом:
Смелые грабили явно,
Трусы тащили тайком.
Непроницаемой ночи
Мрак над страною висел…
Видел — имеющий очи
И за отчизну болел.
Стоны рабов заглушая
Лестью да свистом бичей,
Хищников алчная стая
Гибель готовила ей…
XV
Солнце не вечно сияет,
Счастье не вечно везёт:
Каждой стране наступает
Рано иль поздно черёд,
Где не покорность тупая —
Дружная сила нужна;
Грянет беда роковая —
Скажется мигом страна.
Единодушье и разум
Всюду дадут торжество,
Да не придут они разом,
Вдруг не создашь ничего, —
Красноречивым воззваньем
Не разогреешь рабов,
Не озаришь пониманьем
Тёмных и грубых умов.
Поздно! Народ угнетённый
Глух перед общей бедой.
Горе стране разорённой!
Горе стране отсталой.
Войско одно — не защита.
Да ведь и войско, дитя,
Было в то время забито,
Лямку тянуло кряхтя…
XVI
Дедушка кстати солдата
Встретил, вином угостил,
Поцеловавши как брата,
Ласково с ним говорил:
«Нынче вам служба не бремя —
Кротко начальство теперь…
Ну, а как в наше-то время!
Что ни начальник, то зверь!
Душу вколачивать в пятки
Правилом было тогда.
Как ни трудись, недостатки
Сыщет начальник всегда:
„Есть в маршировке старанье,
Стойка исправна совсем,
Только заметно дыханье…“
Слышишь ли. дышат зачем!»
XVII
«А не доволен парадом,
Ругань польётся рекой,
Зубы посыплются градом,
Порет, гоняет сквозь строй!
С пеною у рта обрыщет
Весь перепуганный полк,
Жертв покрупнее поищет
Остервенившийся волк:
„Франтики! подлые души!
Под караулом сгною!“
Слушал — имеющий уши,
Думушку думал свою.
Брань пострашней караула,
Пуль и картечи страшней…
Кто же, в ком честь не уснула,
Кто примирился бы с ней. »
— «Дедушка! ты вспоминаешь
Страшное что-то. скажи!»
— «Вырастешь, Саша, узнаешь,
Честью всегда дорожи…
Взрослые люди — не дети,
Трус — кто сторицей не мстит!
Помни, что нету на свете
Неотразимых обид».
XVIII
Дед замолчал и уныло
Голову свесил на грудь.
«Мало ли, друг мой, что было.
Лучше пойдём отдохнуть».
Отдых недолог у деда —
Жить он не мог без труда:
Гряды копал до обеда,
Переплетал иногда;
Вечером шилом, иголкой
Что-нибудь бойко тачал,
Песней печальной и долгой
Дедушка труд сокращал.
Внук не проронит ни звука,
Не отойдёт от стола:
Новой загадкой для внука
Дедова песня была…
XIX
Пел он о славном походе
И о великой борьбе;
Пел о свободном народе
И о народе-рабе;
Пел о пустынях безлюдных
И о железных цепях;
Пел о красавицах чудных
С ангельской лаской в очах;
Пел он об их увяданьи
В дикой, далёкой глуши
И о чудесном влияньи
Любящей женской души…
О Трубецкой и Волконской
Дедушка пел — и вздыхал,
Пел — и тоской вавилонской
Келью свою оглашал…
«Дедушка, дальше. А где ты
Песенку вызнал свою?
Ты повтори мне куплеты —
Я их мамаше спою.
Те имена поминаешь
Ты иногда по ночам…»
— «Вырастешь, Саша, узнаешь —
Всё расскажу тебе сам:
Где научился я пенью,
С кем и когда я певал…»
— «Ну! приучусь я к терпенью!» —
Саша уныло сказал…
XX
Часто каталися летом
Наши друзья в челноке,
С громким, весёлым приветом
Дед приближался к реке:
«Здравствуй, красавица Волга!
С детства тебя я любил».
— «Где ж пропадал ты так долго?» —
Саша несмело спросил.
«Был я далёко, далёко…»
— «Где же. » Задумался дед.
Мальчик вздыхает глубоко,
Вечный предвидя ответ.
«Что ж, хорошо ли там было?»
Дед на ребёнка глядит:
«Лучше не спрашивай, милый!
(Голос у деда дрожит.)
Глухо, пустынно, безлюдно,
Степь полумёртвая сплошь.
Трудно, голубчик мой, трудно!
По году весточки ждёшь,
Видишь, как тратятся силы —
Лучшие божьи дары,
Близким копаешь могилы,
Ждёшь и своей до поры…
Медленно-медленно таешь…»
— «Что ж ты там, дедушка, жил. »
— «Вырастешь, Саша, узнаешь!»
Саша слезу уронил…
XXI
«Господи! слушать наскучит!
„Вырастешь!“ — мать говорит,
Папочка любит, а мучит:
„Вырастешь“, — тоже твердит!
То же и дедушка… Полно!
Я уже выроc — смотри.
(Стал на скамеечку чёлна.)
Лучше теперь говори. »
Деда целует и гладит:
«Или вы все заодно. »
Дедушка с сердцем не сладит,
Бьётся как голубь оно.
«Дедушка, слышишь? хочу я
Всё непременно узнать!»
Дедушка, внука целуя,
Шепчет: «Тебе не понять.
Надо учиться, мой милый!
Всё расскажу, погоди!
Пособерись-ка ты с силой,
Зорче кругом погляди.
Умник ты, Саша, а всё же
Надо историю знать
И географию тоже».
— «Долго ли, дедушка, ждать?»
— «Годик, другой, как случится».
Саша к мамаше бежит:
«Мама! хочу я учиться!» —
Издали громко кричит.
XXII
Время проходит. Исправно
Учится мальчик всему —
Знает историю славно
(Лет уже десять ему),
Бойко на карте покажет
И Петербург, и Читу,
Лучше большого расскажет
Многое в русском быту.
Глупых и злых ненавидит,
Бедным желает добра,
Помнит, что слышит, что видит…
Дед примечает: пора!
Сам же он часто хворает,
Стал ему нужен костыль…
Скоро уж, скоро узнает
Саша печальную быль…
